Антикоррупционный мониторинг представляет собой кратко: Сущность и содержание антикоррупционного мониторинга

Антикоррупционный мониторинг: понятие и содержание

МИНИСТЕРСТВО  ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ГОУ ВПО «РОССИЙСКИЙ  ЭКОНОМИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

им. Г.В. ПЛЕХАНОВА»

 

 

 

 

 

 

Факультет маркетинга

 

                Кафедра государственного и муниципального управления

 

 

 

 

 

 

Реферат

на  тему: » Антикоррупционный мониторинг: понятие и содержание.»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Проверили:                                     Выполнила студентка Иноземцева Елена  Владимировна

Выполнила: Студентка 3 курса факультета маркетинга, Группа 1307 Гетман  Дарья Андреевна

 

 

 

 

Москва 2013

Содержание:

 

1. Введение.                   

                                                                                     2

2.Организация  антикоррупционного мониторинга.                                      3

3.Понятие антикоррупционного  мониторинга.                                              4

4.Основные задачи  антикоррупционного мониторинга.                               7     

5.Заключение.                                                                                                     12

6. Список нормативно правовых актов.                                                      

     14

7.Список литературы.                                                                                         14

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение.

 Радикальное  изменение социально-экономических и социально-политических отношений в российском обществе, произошедшее в течение последних двадцати лет вместе с демократическими ценностями и рыночной экономикой, принесло в России и неизменное сопутствующее реформированию зло – коррупцию, которая в кратчайшие сроки приняла та-кие размеры, что стала угрожать национальной безопасности государства и социальной стабильности в обществе.

 Об этом  говорят как представители российских  органов государственной власти, так и независимые эксперты. Международные неправительственные организации по уровню коррупции ставят Россию на один уровень с такими государствами как: Кения, Гвинея, Камбоджа, Лаос, Папуа — Новая Гвинея, Центральноафриканская Республика, Конго, Таджикистан. Не утешительный диагноз системе социального управления ставили в своё время и отечественные исследователи. В связи с таким положением дел в системе государственного и муниципального управления вопросы противодействия коррупции становятся приоритетными направлениями государственной политики.

Создание системы многоуровневого правового регулирования противодействия коррупции в Российской Федерации закрепило в региональном законодательстве в качестве одного из инструментов такого противодействия антикоррупционный мониторинг, позаимствовав это средство из Модельного закона СНГ «Об основах законодательства об антикоррупционной политике». Хотя о необходимости использования антикоррупционного мониторинга для формирования и реализации эффективной национальной антикоррупционной политики отечественными специалистами указывалось и ранее.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Организация антикоррупционного мониторинга.

Организация антикоррупционного мониторинга в России на сегодняшний  день является задачей номер один, решение которой требуется для  качественного обеспечения развернутой государственной политики противодействия коррупции в нашей стране. Этот тезис имеет объективные предпосылки для реализации, обусловленные внешними и внутренними факторами.

Внешние факторы  необходимости организации 

антикоррупционного мониторинга связаны с участием Российской Федерации в Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию и статусом нашей страны как полноправного члена ГРЕКО. Вопросы осуществления конвенционных положений и состояние исполнения рекомендаций по противодействию коррупции являются основным предметом контрольного механизма ГРЕКО. Эти вопросы уже выступали предметом внимания ГРЕКО в период ее оценочной миссии в России в  рамках объединенных двух раундов оценки положения дел в сфере противодействия коррупции. По итогам оценки в отношении антикоррупционной политики России был представлен перечень рекомендаций (их более 20 и они опубликованы на официальном сайте ГРЕКО).

Стоит отметить, что характер рекомендаций требует  межведомственной работы по их исполнению. В организационном плане такая работа должна быть централизована и подвергаться координации со стороны одного органа власти. Исполнение этих функций в отдельных зарубежных государствах чаще всего связывается с деятельностью специализированного органа, которому отводится роль головного штаба в стратегических и тактических вопросах противодействия коррупции.

В Российской Федерации  такого средоточения нет. Это объясняется  тем, что разные органы власти в пределах своей компетенции одновременно решают задачи по профилактике, предупреждению, пресечению коррупции, а также минимизации ее последствий. С этих позиций такой подход к рассредоточению выглядит оправданным.

Между тем актуальным остается вопрос о координации сквозной антикоррупционной деятельности разных субъектов. Если говорить о координации работы правоохранительных органов в этой области, то в определенной части она предпринимается органами прокуратуры.

 

 

 

 

 

.

 

Понятие антикоррупционного мониторинга.

 На сегодняшний  день в региональном законодательстве понятие антикоррупционного мониторинга определяется по-разному.

В одних субъектах Российской Федерации дается не полное определение антикорруп-ционного мониторинга с нарушением законодательной техники. Например, в статье 1 Закона Республике Мордовия «О противодействии коррупции в Республике Мордовия» антикоррупционный мониторинг рассматривается как «наблюдение, анализ, оценка и прогноз коррупциогенных  факторов, а также мер реализации антикоррупционной политики», а дальше в статье 10 указывается, что «антикоррупционный мониторинг включает мониторинг коррупции, коррупциогенных факторов и мер антикоррупционной политики». Несогласованность положений первой и десятой статьи очевидна. Аналогичные правотворческие юридические ошибки встречаются в антикоррупционном законодательстве Пензенской, Ульяновской, Брянской, Нижегородской областей, Чувашской республики, В других, происходит перечисление различных видов антикоррупционного мониторинга без пояснения содержания этого инструмента антикоррупционной политики. Например, в статье 5 областного закона Новгородской области «О противодействии коррупции в органах государственной власти Новгородской области» указаны лишь виды антикоррупционного мониторинга, но не дано его определение. Третьи, заимствуют в полном объеме этот термин из уже упомянутого Модельного закона СНГ, формулируя его следующим образом «Антикоррупционный мониторинг – наблюдение, анализ, оценка и прогноз коррупционных правонарушений, коррупциогенных факторов, а также мер реализации антикоррупционной политики».

 Вместе с  тем в региональном антикоррупционном  законодательстве имеются и оригинальные  по содержанию правовые определения  антикоррупционного мониторинга.  Например, в статье 7 Закона Мурманской  области «О противодействии коррупции  в Мурманской области» указано, что антикоррупционный мониторинг – это деятельность по диагностике коррупции, анализу эффективности мероприятий антикоррупционной политики и выработке предложений по её корректировке, в более поздней редакции словосочетание «антикоррупционный мониторинг» заменено термином «мониторинг коррупции» без изменения содержания определения. В предложенном мурманскими  законотворцами определении не рассматривается деятельность по анализу и учету коррупциогенных факторов (мониторинг коррупциогенных факторов), а лишь выделяются два вида антикоррупционного мониторинга – мониторинга коррупции и мониторинга мер реализации антикоррупционной политики.

При внешней ущербности данного определения необходимо отметить, что в нем указана диагностическая функция антикоррупционного мониторинга, чего нет в других официальных дефинициях. Следовательно, здесь антикоррупционный мониторинг при формировании и реализации антикоррупционной политики используется как измерительный диагностический инструмент, отражающий состояние коррупции, причины ее, порождающие и адекватность (эффективность) принимаемых мер противодействия коррупционному поведению в обществе.

 Безусловно, антикоррупционный  мониторинг специалистами может  рассматриваться с различных  позиций: 

а) как вид профессиональной  деятельности;

 б) как процесс его  осуществления;

 в) как результат  профессиональной антикоррупционной  деятельности;

г) как форма измерительного контроля  за антикоррупционной  деятельностью (мониторинговый контроль за антикоррупционной деятельностью).

Указанные выше подходы к  пониманию и описанию сущности антикоррупционного мониторинга не только допустимы, но и целесообразны, поскольку рассматривают  данный вид деятельности с различных  позиций, используя различные признаки и подходы.

Основной целью антикоррупционного мониторинга должно являться измерение состояния коррупции или отдельных её форм и проявлений (видов), причин коррупционного поведения (коррупционных и/или коррупциогенных факторов) и мер реализации антикоррупционной политики с помощью давно устоявшихся в науке методов (наблюдения, анализа, синтеза, сравнения и др.). При этом правотворческие органы должны предложить соответствующие количественные и качественные показателями по измерению коррупции, её причин и условий (факторов), а также мер по реализации антикоррупционной политики.

 Безусловно, показатели  антикоррупционного мониторинга  должны быть закреплены в нормативном  правовом акте, регулирующем его  осуществление. В настоящее время  проведение такой экспертизы  установлено в 30 субъектах Федерации. В 25 из них подготовлены, а в ряде случаев и приняты нормативные акты, утверждающие методику проведения антикоррупционной экспертизы проектов и нормативных правовых актов.

В результате соотнесения  качества организационно-законодательной  базы к ее наличию появляется возможность получить региональные оценки «относительного качества» организационно-законодательной базы противодействия коррупции, являющейся базисом для успешной реализации антикоррупционной политики.

Также поступили замечания  по поводу оценки комиссии по соблюдению требований к служебному соответствию и урегулированию конфликта интересов. В соответствии с методикой оценку получили лишь те регионы, в которых не только была образованна данная комиссия, но и утверждено Положение или Порядок работы комиссии.

На мой взгляд, мониторинговое измерение должно отслеживать следующее:

а) тенденции изменения  состояния коррупции в обществе;

 б) тенденции, указывающие  на устранение (ликвидацию), локализацию  или нейтрализацию коррупциогенных  факторов;

 в) результативность  антикоррупционной политики либо  её отдельных средств (антикоррупционной  пропаганды, антикоррупционной экспертизы, антикоррупционного образования  и т. д.).

 При проведении  измерения объектов антикоррупционного  мониторинга необходимо учитывать территориальные и временные (хронологические) границы его осуществления.

 Обязательным  условием проведения антикоррупционного  мониторинга должны стать разработанные,  апробированные и утвержденные  единые правила (порядок) и  методика (технологии) его осуществления. В отдельных субъектах Российской Федерации на региональном и муниципальном уровнях уже разработаны нормативные правовые документы, регулирующие порядок и методику проведения антикоррупционного мониторинга.

 Предлагаемый  нами инструментальный подход позволяет сформулировать рабочее определение антикоррупционному мониторингу как средству измерения коррупции и результативности антикоррупционной деятельности. Таким  образом  антикоррупционный мониторинг – это профессиональная деятельность по измерению реального состояния коррупции и отдельных форм (видов) её проявления, причин коррупции (коррупционных и коррупциогенных факторов), результатов реализации антикоррупционной политики в соответствии с установленными методикой и правилами её осуществления на определенной территории в определенный период времени.

 Предложенное  нами определение не претендует  на бесспорность и окончательность.  Оно лишь одно из многих, существующих  в современной науке и нормативных  правовых актах, но эта дефиниция  помогает понять сущностное содержание антикоррупционного мониторинга как измери-тельного инструмента состояния коррупции и результативности мер антикоррупционной политики.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Основные  задачи антикоррупционного мониторинга.

Реализация  стратегических задач проявилась в первоочередных мерах, принятых Советом при Президенте РФ по противодействию коррупции преимущественно в 2008 и в 2010 годах, которые связаны с политико-правовым и законодательным обеспечением противодействия коррупции.

На сегодняшний  день уже очевидной становится необходимость решения вопросов тактического характера. Таких вопросов множество, и они могут быть разрешены только путем систематической координации деятельности всех субъектов противодействия коррупции, не исключая ведомственных участников Совета. Такие задачи могут быть сполна реализованы при обеспечении деятельности Совета постоянно действующим компетентным рабочим органом. По составу он может быть межведомственным и выполнять функции экспертного, научно-практического, информационно-аналитического центра. При этом основная его деятельность могла бы быть сосредоточена на организации и проведении антикоррупционного мониторинга. Несмотря на новомодность этого словосочетания, содержание мониторинга складывается из трех составляющих направлений: наблюдение, оценка и анализ состояния дел в сфере противодействия коррупции.

 В таком  качестве антикоррупционный мониторинг  полезен и необходим также  как минимум для трех целей: 

1) для обеспечения  координации деятельности субъектов  противодействия коррупции;

2) для обладания  Советом информации, отражающей  адекватные реалии коррупции  и предпринимаемых мер против  ее проявлений;

3) для формирования  сводного отчетного доклада Российской  Федерации о состоянии дел  в сфере противодействия коррупции  перед периодическими оценочными миссиями международных антикоррупционных инстанций, в том числе ГРЕКО.

Отсутствие  перечисленных качеств и решаемых задач национальной структуры, способной  осуществлять антикоррупционный мониторинг, является издержкой современной  политики противодействия коррупции во многих государствах. Пояснений этому может быть много, но их квинтэссенция может быть отражена на следующем примере. В настоящее время основным источником информации об уровне коррупции по-прежнему являются данные, которыми оперирует Трансперенси Интернэшнл (далее ТИ)  . С учетом того, что эти данные недостаточно репрезентативны , на сегодняшний день противопоставить этим данным нечего, ни организационно, ни содержательно.

§ 4. Правовой мониторинг в системе противодействия коррупции

Как отмечалось в предыдущем параграфе, одной из современных юридических технологий является правовой мониторинг, под которым понимается комплексный структурный и информационно-аналитический механизм анализа и оценки нормативного правового акта на всех этапах его создания и применения*(60). Эффективность права является одним из ключевых средств обеспечения инновационной экономики и модернизации. Речь идет об отказе от традиционно общего представления об актах как таковых и о формировании такого механизма правового регулирования, в котором бы сочетались оценки регулирующего воздействия при подготовке правовых актов, анализ корреляции между разными средствами правового воздействия и различными элементами экономической системы, действие института правового мониторинга, разработка прогнозных оценок меняющихся правовых циклов*(61). В настоящее время готовятся и издаются не только теоретические работы по правовому мониторингу, но и разрабатываются и внедряются методики его проведения*(62), включая формирование модели отраслевого правового мониторинга*(63). В литературе справедливо указывается на необходимость научного и учебного обеспечения такой сложной сферы, как противодействие коррупции. И здесь на первый план выдвигается в том числе такой аспект совместной работы, как формирование правовой библиотеки, создание методологии национальных систем антикоррупционного мониторинга, «результаты которого могут использоваться не только для формирования обзоров исполнения требований международных антикоррупционных конвенций, но и работать во благо национальной системы противодействия коррупции»*(64).

Особо следует подчеркнуть, что правовой мониторинг встраивается в систему противодействия коррупции, включая антикоррупционную экспертизу. В юридической литературе справедливо подчеркивается, что федеральные органы исполнительной власти обеспечивают выявление и устранение коррупциогенных факторов из разрабатываемых ими нормативных правовых актов, а также из действующих нормативных правовых актов при мониторинге их правоприменения*(65).

В ходе реализации УказаПрезидента Российской Федерации от 13 апреля 2010 г. N 460 «О Национальной стратегии противодействия коррупции и Национальном плане противодействия коррупции на 2010-2011 годы» была проведена весьма активная работа по созданию единой системы мониторинга правоприменения.

При этом в пришедшем на смену Национальном плане противодействия коррупции на 2012-2013 годы также значительное внимание уделяется необходимости осуществления мониторинга по различным аспектам противодействия коррупции. Как и прежде, Правительству Российской Федерации поручено обеспечить проведение среди всех социальных слоев населения в различных регионах страны социологических исследований, которые позволили бы оценить уровень коррупции в Российской Федерации и эффективность принимаемых антикоррупционных мер (подп. «м» п. 2). Ряду государственных органов, структур и должностных лиц поручено решить соответствующие вопросы по организации прохождения Россией мониторинга осуществления ею международных обязательств в области противодействия коррупции*(66)(подп. «а» п. 3,подп. «а» п. 11, п. 16,подп. «а» п. 19). Особо следует отметить, что Министерству юстиции Российской Федерации поручено обобщить практику организации мониторинга правоприменения и о результатах доложить в президиум Совета при Президенте по противодействию коррупции (подп. «а» п. 16).

Необходимо также отметить Основы государственной политики Российской Федерации в сфере развития правовой грамотности и правосознания граждан, утвержденные Президентом (в частности, раздел V Основ). Подпунктом 3 п. 16данного раздела предусмотрена организация системного мониторинга законодательства и правоприменения в целях выявления недостатков, пробелов и противоречий в законодательстве. Необходимо подчеркнуть значимость повышения правовой культуры граждан, в том числе в свете предотвращения коррупционных рисков. В юридической литературе справедливо подчеркивается, что нужны позитивные действия — антикоррупционное образование, пропаганда, доступ граждан к информации о деятельности государственных органов и организаций. Это уменьшает зоны рисков*(67).

Как известно, 20 мая 2011 г. был издан УказПрезидента Российской Федерации N 657 «О мониторинге правоприменения в Российской Федерации». Этим Указом утверждено иПоложениео мониторинге правоприменения в Российской Федерации*(68). При этом Правительство Российской Федерации в 3-месячный срок утвердилометодикуосуществления мониторинга (постановлениеот 19 августа 2011 г. N 694). Также одновременно утверждены планы проведения мониторинга на два года (2011-2012 гг. ). Спектр направлений, в отношении которых проводится мониторинг, весьма широк: на 2011 г. предусмотрено 11 направлений, на 2012 г. — 29.

В настоящее время главным вопросом становления мониторинга правоприменения является практическое применение теоретических и нормативных разработок, последовательная реализация названных УказаПрезидента,постановленияПравительства и собственно планов мониторинга. Необходимо также и дальнейшее нормативное закрепление мониторинга.

В вышеназванной методикеосуществления мониторинга прямо установлены показатели, по которым обобщается, анализируется и оценивается информация о практике применения нормативных правовых актов в целях реализации антикоррупционной политики и устранения коррупциогенных факторов. К их числу относятся: несоблюдение пределов компетенции органа государственной власти, государственных органов и организаций при издании нормативного правового акта; неправомерные или необоснованные решения, действия (бездействие) при применении нормативного правового акта; наличие в нормативном правовом акте коррупциогенных факторов и др.

Необходимо особо подчеркнуть, что в настоящее время в субъектах Российской Федерации идет активное внедрение правового мониторинга в деятельность органов государственной власти и органов местного самоуправления. Как показало проведенное Институтом законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ в декабре 2011 г. социологическое исследование (опрос) в Калужской области, большинство государственных гражданских служащих области (64,8%) признает необходимость использования правового мониторинга для снижения коррупционных рисков. Ранжирование государственных органов с точки зрения того, какие из них наиболее результативно могут осуществлять мониторинг коррупционных рисков на территории области, показало следующее. Наиболее результативно, по мнению респондентов, такой мониторинг могут осуществлять прокуратура и правоохранительные органы. Полагаем, что здесь государственные служащие области недооценивают возможности иных субъектов правового мониторинга и, прежде всего, органов исполнительной власти, органов местного самоуправления, также бизнес-сообщества, общественных объединений, научных организаций.

В ряде субъектов Федерации (более десяти) уже приняты законы, закрепляющие нормативные основы проведения правового мониторинга. Нередко в этих законах прямо закрепляется связь правового мониторинга с деятельностью по противодействию коррупции. Кроме того, нередко в законах субъектов Федерации о противодействии коррупции закрепляются отдельные статьи или нормы, регулирующие антикоррупционный мониторинг. Но следует отметить, что как объем, так и порядок регламентации проведения антикоррупционного мониторинга в регионах значительно различаются. Более того, даже само понятие «антикоррупционный мониторинг» в указанных законах трактуется по-разному. В отдельных субъектах Федерации определение дефиниции «антикоррупционный мониторинг» вводится на уровне подзаконного акта исполнительной власти*(69). Иногда легальное определение антикоррупционного мониторинга дается даже на уровне муниципальных правовых актов*(70).

В некоторых субъектах Российской Федерации наряду с ежегодными докладами о состоянии законодательства сложилась также практика подготовки тематических докладов (отчетов) по результатам осуществления антикоррупционного мониторинга*(71). Представляется, что основным недостатком методики, используемой при подготовке отчетов о результатах антикоррупционного мониторинга в субъектах Федерации и муниципальных образованиях, является то, что эти отчеты по большей части носят описательный характер, правовые проблемы в них только констатируются, а пути решения таких проблем указываются в самом общем виде, без указания их конкретных исполнителей и сроков. Даже если конкретные исполнители и называются, то, как правило, отсутствуют рекомендации по решению самих проблем. В этой связи весьма остро стоит вопрос о конкретных формах использования результатов проведенного мониторинга в непосредственной деятельности органов государственной власти и органов местного самоуправления. Поэтому представляется целесообразным в соответствующих нормативных правовых актах четко определять статус результатов антикоррупционного мониторинга.

Соответствующие положения законов субъектов Федерации об антикоррупционном мониторинге нередко получают свое дальнейшее развитие в нормативных правовых актах органов исполнительной власти. Примечателен здесь опыт Липецкой области, где даже был принят административный регламентисполнения государственной функции по осуществлению регулярного антикоррупционного мониторинга*(72). Этот регламент разработан в целях повышения эффективности исполнения государственной функции по осуществлению антикоррупционного мониторинга и определяет сроки и последовательность действий (административных процедур) по исполнению государственной функции.

Однако, на наш взгляд, вряд ли можно рассматривать осуществление антикоррупционного мониторинга как особую государственную функцию. Это скорее одна из составных частей общей деятельности органов государственной власти по противодействию коррупции или же составная часть осуществления мониторинга правоприменения. Поэтому представляется, что регламентация осуществления антикоррупционного мониторинга в форме административного регламента исполнения государственной функции излишне усложняет правовую систему на уровне субъекта Федерации и не приносит дополнительных преимуществ в сфере противодействия коррупции.

Отметим и иные проблемы в сфере определения органов, включенных в процесс осуществления антикоррупционного мониторинга. Так, в уже упоминавшемся Кавалеровском муниципальном районе в число органов, ответственных за представление информации по соответствующим разделам мониторинга, включены только структурные подразделения администрации муниципального района. Однако очевидно, что без информации территориальных органов федеральных органов исполнительной власти, судов и прокуратуры невозможно объективное и всеобъемлющее проведение мониторинга*(73).

Одновременно в ряде субъектов Российской Федерации наблюдается диаметрально противоположная позиция. В их нормативных правовых актах об антикоррупционном мониторинге чрезмерно значительная роль уделяется деятельности именно территориальных органов федеральных органов исполнительной власти, судов. Например, во Владимирской области из 26 показателей антикоррупционного мониторинга ответственными за 16 показателей являются в том числе федеральные структуры*(74). Более того, из таких 16 показателей за две трети (11 показателей) полностью ответственны исключительно территориальные органы федеральных органов исполнительной власти, а также областной суд*(75). А поскольку в тексте самого акта справедливо отмечается, что указанные федеральные структуры могут быть привлечены к проведению мониторинга только по согласованию, то при неполучении такого согласия провести мониторинг будет в принципе невозможно.

Еще более сложной описанная выше ситуация выглядит в отношении муниципального антикоррупционного мониторинга в указанном субъекте Федерации. В правовых актах муниципальных образований Владимирской области практически дословно воспроизводятся положения рассмотренного выше постановления губернатора области*(76). Таким образом, органы местного самоуправления привлекают к проведению мониторинга (хотя и с оговоркой «по согласованию») территориальные органы федеральных органов исполнительной власти. Соответственно и последствия здесь могут быть такими же, как и в случае с областным антикоррупционным мониторингом.

Определенным недостатком практически всех правовых актов по антикоррупционному мониторингу является то, что такой мониторинг осуществляется исключительно силами самих органов публичной власти. Хотя в данных актах иногда и указывается на использование в качестве источников информации для мониторинга сведений, поступивших от институтов гражданского общества, обращений самих граждан. Следует учитывать, что антикоррупционный мониторинг неэффективен без осуществления комплексного анализа всех сфер общественных отношений с привлечением институтов гражданского общества, включая независимые организации*(77). Проведение мониторинга с привлечением независимых экспертных организаций позволит учитывать все разнообразие сложившейся правоприменительной практики. Однако случаи их непосредственного участия в осуществлении антикоррупционного мониторинга весьма редки. Одним из немногих исключений здесь является Нижегородская область. Так, Торгово-промышленной палате области, филиалу ВНИИ МВД России рекомендовано оказывать аппарату Правительства области содействие в организации и проведении антикоррупционного мониторинга*(78). Однако обращает на себя внимание, что те же самые организации привлекаются к осуществлению антикоррупционного мониторинга на муниципальном уровне Нижегородской области*(79).

Нередко в нормативных правовых актах субъектов Российской Федерации и муниципальных правовых актах указывается на необходимость использования в ходе осуществления антикоррупционного мониторинга социологических исследований. Полагаем это совершенно правильным. Однако практически во всех актах не содержится никаких положений относительно методики и порядка проведения таких социологических исследований.

Одним из немногих исключений здесь является Калужская область. Так, в распоряжениизаместителя губернатора области — руководителя администрации губернатора области от 2 марта 2009 г. N 116-ра закреплен не толькопорядокпроведения антикоррупционного мониторинга законов и иных нормативных правовых актов Калужской области (их проектов), но и порядок проведения социологического антикоррупционного мониторинга. Более того, детально описаны «примерный гид проведения фокус-групп с гражданами в ходе антикоррупционного мониторинга» и «примерный гид проведения личных неформализованных интервью с государственными гражданскими служащими Калужской области». Хотя нельзя не отметить, что ряд вопросов в этих примерных гидах носит абстрактный, неконкретный характер и вряд ли может серьезно помочь в проведении антикоррупционного мониторинга*(80). Следует также заметить, что, несмотря на достаточно высокое качество рассмотренного выше правового акта, органы местного самоуправления области практически не используют его потенциал в собственных правовых актах*(81).

В отдельных правовых актах использование при осуществлении антикоррупционного мониторинга отдельных видов социологических исследований ограничивается не всегда объяснимыми условиями. Например, в городском округе Жигулевск Самарской области такой метод, как наблюдение (т.е. сбор информации с помощью прямого и непосредственного восприятия наблюдателями событий, явлений и процессов, а также условий, в которых они возникают и развиваются), может быть использован в отношении муниципальных служащих только по согласованию с мэром данного городского округа*(82).

В отдельных субъектах Российской Федерации (Красноярский край) органы государственной власти проводят антикоррупционный мониторинг деятельности органов местного самоуправления городских округов и муниципальных районов. Причем большая часть информации (по десяти позициям), необходимой для проведения такого мониторинга, запрашивается непосредственно у органов местного самоуправления городских округов и муниципальных районов края*(83). Однако в нормативном правовом акте не указаны основания, обязывающие органы местного самоуправления предоставлять соответствующую информацию. Более того, проведение указанного антикоррупционного мониторинга, по сути, является разовой акцией, так как даже в наименованииМетодикипроведения мониторинга прямо указано, что он проводится только в 2010 г. Но представляется, что действительно выявлять проблемы и предлагать пути их решения можно только путем осуществления систематического мониторинга на основе однородных показателей.

Следует также еще раз подчеркнуть все большее внимание к вопросам проведения антикоррупционного мониторинга не только со стороны органов государственной власти, но и муниципалитетов. Органы местного самоуправления, принимая муниципальные правовые акты о противодействии и профилактике коррупции, могут закреплять в них положения об антикоррупционном мониторинге*(84). Однако в целом объем таких положений еще не велик, что требует дополнительного внимания к этой проблеме как самих муниципальных органов, так и органов государственной власти посредством оказания соответствующей методической помощи. В юридической литературе отмечается, что одним из оптимальных механизмов могло бы стать издание на уровне субъекта Российской Федерации модельных муниципальных правовых актов и обязательный последующий мониторинг муниципального нормотворчества, в том числе с использованием региональной системы учета муниципальных нормативных правовых актов*(85).

В ряде правовых актов субъектов Российской Федерации содержатся рекомендации органам местного самоуправления по нормативному закреплению антикоррупционного мониторинга, необходимости его проведения, а также о предоставлении региональным органам власти информации, связанной с проведением антикоррупционной экспертизы актов и антикоррупционного мониторинга, и оказании содействия в проведении социологических опросов населения муниципальных образований и муниципальных служащих. При этом можно выделить два варианта рекомендаций органам местного самоуправления по нормативному закреплению антикоррупционного мониторинга. В первом варианте органам местного самоуправления предлагается самостоятельно разработать порядок проведения антикоррупционного мониторинга на уровне муниципальных образований*(86). Второй вариант предлагает использовать утвержденный органом исполнительной власти субъекта Федерации правовой акт о порядке проведения антикоррупционного мониторинга как примерный для муниципальных образований*(87).

Именно этот вариант представляется нам наиболее предпочтительным, поскольку предусматривает осуществление мониторинга на основе единых критериев и показателей. В свою очередь, это позволяет проводить сравнительную характеристику и общую оценку эффективности деятельности органов местного самоуправления всех муниципальных образований соответствующего субъекта Российской Федерации в сфере противодействия коррупции.

В целом же следует отметить, что для многих муниципальных образований, особенно сельских поселений, осуществление антикоррупционного мониторинга является весьма сложным и затратным. Это связано в том числе с малой численностью штатов органов местного самоуправления, нехваткой обученных кадров, недостатком финансовых средств, организационно-технических возможностей и т.п. Возможно, именно поэтому в отдельных муниципальных образованиях отказываются от проведения систематического антикоррупционного мониторинга*(88).

Проведенный анализ правовых актов субъектов Российской Федерации и муниципальных правовых актов в сфере организации и проведения антикоррупционного мониторинга показал, что данная деятельность разрозненна, осуществляется на основе неоднородных показателей, что существенно затрудняет обобщение результатов проведенного мониторинга, выявление схожих проблем применения соответствующих актов, выработку предложений по совершенствованию нормативного регулирования.

Одним из способов совершенствования правовой регламентации и эффективного осуществления антикоррупционного мониторинга является встраивание его в общую систему правового мониторинга.

По такому пути уже пошли отдельные субъекты Российской Федерации. Как уже отмечалось, органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации и органами местного самоуправления принимается значительное число нормативных правовых актов в сфере правового мониторинга. При этом подчеркнем, что в этих актах особо выделяются такие цели, как «выявление в нормативных правовых актах коррупциогенных факторов и их последующее устранение» (Ставропольский край*(89)), «предложения о мерах по повышению эффективности правоприменения» (Вологодская область*(90)). Однако это только первые шаги и полностью антикоррупционный мониторинг еще не встроен в механизм правового мониторинга даже в этих субъектах Российской Федерации. Но представляется, что здесь надо идти дальше и на федеральном уровне разрабатывать методические рекомендации по мониторингу правоприменения в сфере противодействия коррупции*(91).

Методические рекомендации по мониторингу правоприменения в сфере противодействия коррупции должны быть разработаны с учетом рассмотренных выше УказаПрезидента Российской Федерации от 20 мая 2011 г. N 657 ипостановленияПравительства Российской Федерации от 19 августа 2011 г. N 694. Как уже отмечалось, вметодикеосуществления мониторинга правоприменения, утвержденной данным постановлением, уже прямо установлены показатели, по которым обобщается, анализируется и оценивается информация о практике применения нормативных правовых актов в целях реализации антикоррупционной политики и устранения коррупциогенных факторов. Однако этим не исчерпываются возможности применения методики в антикоррупционных целях. Значительная часть иных показателей методики также может быть применена в данных целях. Несомненным достоинством методики является и ее универсальность, а следовательно, возможность ее применения ко всем отраслям и подотраслям законодательства. При этом вполне естественно, что для использования исключительно в целях антикоррупционного мониторинга методика может быть дополнена новыми положениями, что предусмотрено и непосредственно самой методикой*(92).

В методических рекомендациях по мониторингу правоприменения в сфере противодействия коррупции должны быть конкретизированы показатели мониторинга правоприменения. Рекомендации должны носить универсальный характер применительно ко всем сферам правового регулирования в пределах полномочий соответствующих органов государственной власти. В целях гармонизации системы нормативных правовых актов, принимаемых органами государственной власти и органами местного самоуправления, целесообразно предусмотреть возможность использования методических рекомендаций при осуществлении мониторинга правоприменения органами местного самоуправления.

Индивидуальный мониторинг и оценка антикоррупционных агентств

Антикоррупционные агентства (ACA) часто считаются последним средством борьбы с коррупцией, и ожидается, что они решат проблему, которую другие учреждения не смогли эффективно решить или даже могут быть ее частью. Когда национальные стратегии по борьбе с коррупцией не приносят результатов, а рейтинг страны в отношении коррупции не улучшается, основной удар критики часто принимает на себя ACA. Внешние институциональные оценки могут помочь определить успехи и недостатки и часто сформировать общественное мнение, но они не могут заменить последовательный сбор данных о прогрессе самими ACA. ACA могут активно управлять ожиданиями в рамках своей работы с общественностью и демонстрировать свою ценность, четко формулируя свои цели на уровне результатов и результатов, а также собирая и анализируя информацию по множеству показателей. Измерение завершения и результатов деятельности ACA также может дать важные уроки о том, что работает, а что нет, что позволит агентству скорректировать свои подходы.

За последние два десятилетия более 30 стран создали новые антикоррупционные агентства (Recanatini 2011). Большинство этих агентств были созданы в развивающихся странах, и в большинстве случаев доноры предоставили значительную техническую помощь и финансовую поддержку. ACA часто рассматривается как последнее средство борьбы с коррупцией, но эти нереалистичные ожидания быстро уступают место ощущениям неудачи, когда институты не дали ожидаемых результатов. Коррупция не была искоренена, а в некоторых странах показатели восприятия коррупции, возможно, даже ухудшились с момента создания ACA. В этом обзоре не ставится цель защитить неудовлетворительную работу некоторых ACA или переустановить их как окончательное решение проблемы коррупции. Скорее, он предлагает размышления и рекомендации о том, как справедливо измерить результаты, достигнутые ACA, и как извлечь уроки из этих результатов и действовать на их основе.

Этот краткий обзор в значительной степени опирается на U4 Issue 2011 года «Как контролировать и оценивать антикоррупционные агентства: руководство для агентств, доноров и оценщиков» (Johnsøn et al. 2011). ^[i] В этом документе подчеркивалась необходимость информированного обсуждения – не о том, хороши или плохи ВСА сами по себе, а о том, почему, в какой степени, и , в каких контекстах они работают или не работают Результаты. Чтобы информировать о дебатах, основанных на фактах, оценки ACA должны функционировать не только как организационный аудит, используя контрольный список для оценки того, обладает ли агентство всеми предписанными полномочиями и организационными структурами и демонстрирует ли оно достаточную независимость. Этот нормативный подход, измеряющий ACA по заранее определенным стандартам, позволяет проводить сравнения между странами и агентствами; это может даже дать руководству ACA некоторые политические рычаги влияния на правительство, позволяя ему выступать за большую автономию или ресурсы. Другой аспект часто упускают из виду, но он более полезен, помогая ВДА улучшить свою работу в соответствии с их мандатом, полномочиями и ресурсами. Он состоит из регулярного мониторинга и оценки (МиО) вмешательств агентства с использованием специальных показателей для измерения отдельных результатов и результатов. Результаты такого МиО служат ценной институциональной обратной связью и инструментами обучения.

Ожидания общественности в отношении ACA часто высоки, но агентства не всегда получают ресурсы, политическое пространство или время, необходимые для того, чтобы оправдать эти ожидания. Ожидания прямых причинно-следственных эффектов от вмешательств ACA на уровне результатов и воздействия могут быть нереалистичными. В большинстве направлений антикоррупционной работы исследователи еще не решили даже общие проблемы причинно-следственной связи. Например, мы понимаем, что существует корреляция между прозрачностью и более низким уровнем коррупции. Но мы не знаем с уверенностью, ведет ли прозрачность к уменьшению коррупции, или меры по обеспечению прозрачности просто с большей вероятностью будут введены в менее коррумпированных средах. Если мы призываем ACA продвигать меры по обеспечению прозрачности, но не можем показать прямого причинно-следственного воздействия на снижение коррупции, это не означает, что ACA обязательно виноваты.

Как правило, первый вопрос, который следует задать, заключается в том, наблюдаемо ли изменение. Второй вопрос заключается в том, можно ли наблюдаемое изменение отнести к вмешательству. Вопросы о причинно-следственной связи, воздействии и атрибуции являются методологически сложными. Ответ на них включает в себя создание контрфактического сценария, в котором никакое вмешательство не проводилось.

Если невозможно установить авторство, вместо этого можно провести анализ вклада. Вместо того, чтобы пытаться оценить пропорцию изменений, происходящих в результате вмешательства (атрибуция), анализ вклада направлен на то, чтобы сделать более ограниченное утверждение, а именно, что оцениваемое вмешательство является или не является одной из причин наблюдаемого изменения. Вклады могут быть ранжированы (с точки зрения влияния по сравнению с другими факторами), но не количественно. Анализ использует поэтапный подход, выстраивая цепочку логических аргументов с учетом альтернативных объяснений и соответствующих внешних факторов.

Разработка надежной системы управления, основанной на результатах, теории изменений или логической схемы может помочь определить, за какие результаты организация может нести ответственность, учитывая ее ресурсы и ограничения. При наличии ресурсов ACA должен производить желаемые результаты и нести за них ответственность. Однако на уровне результатов результаты уже не полностью находятся под контролем ACA. Если логика вмешательства верна, производство результатов должно привести к желаемым результатам, но внешние факторы, такие как изменения в финансировании или политический климат, могут помешать. Таким образом, уровень результатов является серой зоной для подотчетности. ACA несут ответственность, но только до определенной степени.

Рисунок 1. Сферы интересов и ответственности ACA

 

Полезно различать сферы заботы и ответственности ВДА (рисунок 1). Непосредственная ответственность ACA заключается в его результатах, например, успешном расследовании и судебном преследовании дел о коррупции или повышении осведомленности о коррупции. Если цепочка результатов сохраняется, результаты будут способствовать желаемому результату или влиянию, но этому могут помешать другие факторы. Например, национальная антикоррупционная стратегия явно находится в сфере компетенции АКА, но не все элементы этой стратегии могут находиться в сфере его ответственности. Все заинтересованные стороны национальной антикоррупционной стратегии могут внести свой вклад в достижение общей цели, но ни одна из заинтересованных сторон не может нести прямую ответственность за реализацию всей стратегии или заявлять об ее успехе на самом высоком уровне.

Внешняя оценка может предоставить важные ориентиры для ACA, но она не может заменить непрерывный мониторинг и регулярные оценки самой ACA. Разработка индивидуальных целей и показателей позволяет ACA узнать, дало ли конкретное вмешательство желаемые результаты и результаты, и если нет, то почему. Это обеспечивает необходимые детали для институционального обучения. В идеале в каждом ACA будет создано специальное подразделение по мониторингу и оценке для разработки и координации сбора данных и проведения оценок. Это, конечно, требует адекватного распределения ресурсов внутри и внутри ACA.

В выпуске U4 (Johnsøn et al. 2011) рекомендуется, чтобы процессы оценки имели встроенные механизмы распространения отчета и обратной связи. Это в равной степени, если не в большей степени, относится и к мониторингу. Когда оценки проводятся правильно — и когда они не являются простым упражнением в подотчетности для посторонних — они предоставляют важную информацию для будущей политики и разработки программ. И здесь подход, основанный на участии, жизненно важен для обеспечения прозрачности процесса. Формальные механизмы обратной связи могут включать планирование процессов обзора, коллегиальные обзоры, семинары и практикумы и т. д. Как отмечает ОЭСР, «для того, чтобы быть эффективным, процесс обратной связи требует кадровых и бюджетных ресурсов, а также поддержки со стороны высшего руководства и других задействованы актеры» (2010, 10). Чтобы это произошло, U4 Issue рекомендует запланировать и заложить в бюджет механизмы обратной связи как часть процесса мониторинга и оценки. Для систематизации выполнения рекомендаций следует разработать официальный ответ руководства и механизм последующих действий, например, план действий. Подразделение МиО вместе с высшим руководством должно обеспечить отслеживание всех согласованных последующих действий для обеспечения подотчетности за их выполнение. Последующие оценки должны рассмотреть, как руководство и персонал отреагировали на рекомендации, были ли они реализованы и достигнут ли желаемый эффект (Johnsøn et al. 2011, 57).

Возможно, самой большой проблемой является продвижение культуры в ВДА, которая рассматривает мониторинг и оценку как полезный инструмент обучения, а не как нежелательную обязанность или даже как угрожающую проверку.

Почему мониторинг и оценка важны для работы и существования ВДА?

Прозрачность:  Видимость и охват важны для привлечения общественной поддержки. Неосведомленность общества о существовании и функционировании ВДА создает условия для его маргинализации или постепенной гибели. M&E создает письменные отчеты и конкретные показатели эффективности, которые способствуют прозрачности и наглядности.

Подотчетность: ACA финансируются государством. Поэтому им необходимо отчитываться о своей деятельности, проблемах с возможностями и результатах перед теми, кто финансирует их деятельность: налогоплательщиками и донорами. МиО предоставляет надежную информацию о производительности и делает невозможным более простое и систематическое отслеживание прогресса.

Институциональная память: МиО позволяет ACA развивать внутреннюю память о различных этапах институционализации.

Обучение:  МиО предоставляет данные для проверки и проверки предположений, а также для корректировки стратегий, политик и практик. Он предлагает основу и процесс саморефлексии.

Улучшение политики:  рамки МиО могут дать руководителям ACA и правительствам информацию о том, работает ли вариант политики должным образом, путем выявления операционных рисков и проблем. Откуда берутся проблемы? Как они влияют на работу агентства? Какие возможности/ресурсы доступны для снижения этих рисков и проблем, и можно ли их усилить?

Повышение эффективности:  Все вышеперечисленное может способствовать повышению эффективности ACA в борьбе с коррупцией. Это также обеспечивает ACA более надежную основу для сбора средств и влияния на политику.

Адаптировано из Johns Эн и др. (2011, 16).

Показатели являются важным инструментом в системах МиО, но их часто неправильно понимают, плохо строят и применяют неправильно. Индикатор можно определить как меру, систематически отслеживаемую во времени, которая указывает на положительные, отрицательные или отсутствие изменений в отношении продвижения к заявленной цели. В выпуске U4 рекомендуется, чтобы менеджеры или лица, определяющие политику, изучили объединенные данные по группе показателей, чтобы оценить, оказывает ли вмешательство положительное воздействие. Они не должны пытаться измерить какой-либо результат или влияние, используя только один показатель. Показатели обычно выводятся из воздействия, итогов и результатов, определенных заранее как желаемые результаты. Поэтому важно четко установить их и убедиться, что они следуют четкой логике или теории изменений (Johnsøn et al. 2011, 47).

Дезагрегирование показателей, насколько это возможно, может помочь отразить различия, например, в типах коррупции, коррупции по секторам (государственная, частная, полиция, таможня и т. д.), полу, местности и методах сообщения о коррупции ( электронная почта, письмо, личная и др.).

U4 поощряет использование смешанных методов, как в традиционном смысле смешивания количественных и качественных показателей (например, количественная статистика и качественные тематические исследования), так и в расширенном смысле – путем смешивания показателей, основанных на восприятии или косвенных показателях, с «более жесткими» показателями, непосредственно измеряющими коррупцию. Список преимуществ смешанных методов см. в выпуске U4 (Johnsøn et al. 2011, 40–41).

К сожалению, трудно найти чисто эмпирические «объективные» показатели противодействия коррупции, основанные на неопровержимых фактах. В результате использование прокси-показателей стало обычным явлением в социальных науках. Многие прокси-индикаторы при правильном использовании могут давать очень хорошее приближение к реальности. Тем не менее, нужно знать природу индикатора при его интерпретации. «Количество дел о коррупции, доведенных до суда», например, не следует рассматривать как косвенный показатель уровня коррупции в стране, поскольку увеличение количества дел, доведенных до суда, может указывать на более высокий уровень коррупции, повышенный уровень доверия в судах, или и то, и другое. Этот показатель, скорее, отражает усилия следователей, прокуроров и судебных органов (Шютте и Батт, 2013 г.).

Точно так же, имея дело с показателями, основанными на восприятии, следует помнить, что они отражают субъективные мнения людей. На это может повлиять, например, увеличение количества сообщений в СМИ о расследовании дел о коррупции, проводимом ACA, что может отражать или не отражать рост самой коррупции. Таким образом, триангуляция различных видов индикаторов и различных источников проверки необходима для повышения достоверности и надежности результатов.

В рамках Повестки дня Организации Объединенных Наций в области устойчивого развития на период до 2030 года правительства договорились определить показатели на уровне страны для измерения их прогресса в достижении Целей и задач в области устойчивого развития, включая задачу 16.5 ЦУР, которая призывает страны «существенно сократить коррупцию и взяточничество во всех их формы». Это вновь вызвало дискуссию о том, как измерять такое сложное явление, как коррупция, используя несколько показателей, если не один показатель. Показатель, предложенный для задачи 16.5 – процент лиц, давших взятку государственному должностному лицу или получивших взятку от государственного должностного лица в течение последних 12 месяцев, – является полезным индикатором взяточничества и вымогательства, основанным на опыте. Но он не будет генерировать информацию о типах и стоимости взяток, а также о других видах коррупции, кроме взяточничества. Тем не менее, изучение только этого одного показателя национальными статистическими управлениями может предоставить ACA огромные возможности. Он может стать отправной точкой для добавления дополнительных индикаторов, таких как взяточничество в конкретных секторах и другие виды коррупции.

Наконец, ACA может проводить собственный сбор данных помимо данных, генерируемых в рамках его операций. Примером может служить ежегодный опрос, проводимый ICAC в Гонконге, который измеряет, среди прочего, отношение общества к коррупции и работе ICAC и причины такого отношения. Опросы проводятся независимыми исследовательскими фирмами (ICAC 2016).

С момента публикации выпуска U4 в 2011 году были подготовлены новые руководства и инструменты оценки, которые помогут ACA разработать индивидуальный мониторинг и оценку. Два наиболее известных руководства, каждое из которых применялось в нескольких странах, кратко описаны ниже.

Инициатива по укреплению антикоррупционных агентств

В 2015 году Transparency International опубликовала руководство по методологии совместной оценки для антикоррупционных агентств. Международная неправительственная организация планирует проводить регулярные независимые оценки «для выявления внутренних и внешних факторов, влияющих на ACA, а также для получения представления о репутации и фактической эффективности ACA» (León 2015, 10). В общей сложности 50 индикаторов с тремя возможными баллами (высокий, средний и низкий) измеряются по семи параметрам, имеющим общее значение для большинства ACA (Quah 2015):

• Юридическая независимость и статус
• Финансовые и человеческие ресурсы
• Функция обнаружения и расследования
• Профилактические, образовательные и просветительские функции
• Сотрудничество с другими организациями
• Подотчетность и надзор
• Общественное мнение о работе ACA

Руководство содержит фиксированные вопросы и значения, касающиеся разработки и эффективности ACA; соответственно, эти оценки можно использовать для сравнения и ранжирования агентств. Учитывая, что ACA не работают в вакууме, оценка учитывает внешние стимулирующие и сдерживающие факторы, а также выполнение ключевых функций. В первую очередь это не инструмент, который ACA может использовать для измерения эффективности своих организационных стратегий и конкретных вмешательств.

К началу 2017 года Transparency International провела такие оценки в Бангладеш, Бутане, Индонезии, Мальдивах, Монголии, Шри-Ланке, Пакистане и Тайване. На сегодняшний день общедоступны только оценки из Бутана и Бангладеш (León 2015; Aminuzzaman, Akram, and Islamic 2016). Пока еще слишком рано говорить о том, какое влияние оказали эти оценки и привели ли они к каким-либо изменениям в ACA или в среде, в которой они работают.

Практическое руководство: Оценка потенциала антикоррупционных органов

Руководство для практики , разработанное Программой развития ООН, предлагает инструкции по критической оценке возможностей ВДА на индивидуальном, организационном и экологическом уровнях (ПРООН, 2011 г. ). С точки зрения своей цели оценка возможностей сильно отличается от оценки, которая обычно в большей степени ориентирована на производительность, чем на потребности и потребности. Но многие из вопросов, используемых для оценки потенциала, также могут быть использованы для построения задач по промежуточным и конечным результатам и соответствующих показателей для мониторинга и оценки. Например, вопрос от Практическое руководство по внутреннему сотрудничеству и взаимодействию между следственными и профилактическими функциями может быть преобразовано в цели и индикаторы следующим образом:

Вопрос из Практического руководства эти выводы были разделены между обеими командами?

Этот вопрос можно преобразовать в следующую конечную цель: Следственная и профилактическая работа ACA дополняют друг друга за счет обмена знаниями и разведывательными данными и позволяют расставить приоритеты в ресурсах.

Эта цель, в свою очередь, может быть измерена следующими показателями результатов:

• Количество координационных совещаний между следственным и профилактическим персоналом
• Количество файлов, переданных между следственным и профилактическим персоналом
• Ротация или совместное размещение сотрудников между командами или совместными командами

Это ничего не говорит нам об эффекте или желаемом результате такого сотрудничества. Такой результат может быть сформулирован как: Государственное учреждение (одно или несколько), которое ранее находилось под следствием ACA, проводит проверку систем и принимает превентивные меры .[ii]

последующие профилактические вмешательства (например, специальные инструменты контроля) в ранее исследованных учреждениях.

Доля рекомендаций системного обзора, принятых назначенными учреждениями (здесь также может быть полезно качественное взвешивание рекомендаций).

Для большинства вмешательств ACA конечной целью воздействия, по-видимому, будет устойчивое снижение уровня коррупции в конкретном учреждении/области вмешательства, для которого следственные и превентивные группы объединили свои усилия .

Это может быть измерено, по крайней мере частично, с помощью следующих показателей воздействия:

• Число случаев восприятия и случаев (конкретных видов) коррупции уменьшилось (на основе опроса).
• Клиенты и заказчики этого конкретного учреждения/сектора заявляют о большей удовлетворенности услугами (например, в отношении скорости предоставления услуг, доступности, прозрачности, качества).

Обратите внимание, что изменение этих показателей воздействия не обязательно связано с более тесным сотрудничеством между различными командами ACA или даже с работой ACA вообще. Изменениям также могут способствовать внешние факторы, не зависящие от ВДА, например, новое руководство в расследуемой организации. Чем дальше цель находится вне контроля ВДА, тем труднее установить причинно-следственную связь. В данном случае индикаторы причинно-следственной связи могут быть подкреплены интервью и обсуждениями в фокус-группах с ключевыми сотрудниками в учреждении/секторе, которые находились под пристальным вниманием ВДА.

Хотя за разработку функционирующей системы МиО отвечает ACA, внешние оценщики из гражданского общества, научных кругов и донорских организаций могут сыграть конструктивную роль, предоставляя советы, обеспечивая качество и критически оценивая. Они могут проводить внешнее подтверждение методологии оценки и/или проводить дополнительные внешние оценки для расширения перспективы, например, анализируя благоприятную среду (как это делает упомянутая выше оценка Transparency International).

В целях внутреннего мониторинга и оценки мы предлагаем следующие рекомендации ACA и их правительствам, и в особенности поддерживающим донорам:

• Активно управлять общественными ожиданиями, четко формулируя цели ACA на уровне результатов и результатов.
• Выделите достаточные ресурсы, включая специальные знания и опыт в области МиО, для создания внутренних данных, а также извлечения и анализа соответствующих внешних данных.
• Используйте сочетание различных типов индикаторов (восприятие, опыт, прокси, вехи).
• Помните, что изучение является неотъемлемой частью МиО. На ВДА оказывается сильное давление, чтобы показать результаты, но это не должно затмевать необходимость узнать, что работает и почему.

 

[i] Автор хотел бы поблагодарить Йеспера Джонсона, Ханнеса Хехлера, Луиса Де Соуза и Харальда Матисена, авторов оригинального выпуска U4, за разрешение использовать и адаптировать части их текста. Благодарим также Кирсти Каннингем, Фредрика Эрикссона, Рукшану Нанаяккару и Марияну Тривунович за их полезные комментарии к черновому варианту этого Краткого обзора.

[ii] Можно добавить дополнительную цель результата и соответствующие индикаторы, чтобы охватить анализ, проводимый командой по профилактике, ведущий к целенаправленным следственным действиям.

Аминуззаман С., С. М. Акрам и С. Л. Ислам. 2016 г. Инициатива по укреплению антикоррупционного агентства: оценка Антикоррупционной комиссии Бангладеш, 2016 г. Transparency International, Бангладеш.

МКАС (Независимая комиссия по борьбе с коррупцией). 2016. Ежегодный обзор. Гонконг.

Джонсон, Дж., Х. Гехлер, Л. Де Соуза и Х. Матисен. 2011. Как контролировать и оценивать антикоррупционные агентства: руководство для агентств, доноров и оценщиков. U4 Выпуск 2011:8. Берген, Норвегия: Chr. Институт Михельсена.

Леон, Дж. Р. 2015 г. Инициатива по укреплению антикоррупционного агентства: оценка Комиссии Бутана по борьбе с коррупцией, 2015 г. Transparency International.

ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития). 2010. Оценка сотрудничества в целях развития: Краткое изложение основных норм и стандартов. 2-е изд. Париж: Сеть КСР ОЭСР по сотрудничеству в целях развития.

Quah, J. 2015. Инициатива по укреплению антикоррупционных агентств: Руководство по проведению исследований . Берлин: Transparency International.

Реканатини, Ф. 2011. «Органы по борьбе с коррупцией: эффективный инструмент борьбы с коррупцией?» В Международном справочнике по экономике коррупции , том. 2, под редакцией С. Роуз-Акермана и Т. Сёрейде, 528–69. Челтнем, Великобритания: Эдвард Элгар.

Шютте С. и С. Батт. 2013 г. Индонезийский суд по делам о коррупции: обход судебных нарушений? Краткое изложение U4 15:2013. Берген, Норвегия: Chr. Институт Михельсена.

ПРООН (Программа развития Организации Объединенных Наций). 2011. Практическое руководство: Оценка потенциала антикоррупционных агентств . Нью-Йорк.

TNRC Вводный обзор Мониторинг, оценка и обучение антикоррупционным проектам: Что нужно знать специалистам по охране природы | Страницы

Мониторинг, оценка и обучение антикоррупционным проектам: что нужно знать специалистам по охране природы

Февраль 2022 г. | Вводный обзор TNRC

Linda Keuntje , Борьба с коррупцией в сфере природных ресурсов, WWF-US

Скачать PDF (1 МБ)

Можем ли мы сообщить вам о полезности этого ресурса?

Если вы укажете здесь свой адрес электронной почты, вы не подпишетесь ни на какие списки и ваша информация будет использоваться исключительно для качественного отзыва о содержании TNRC.

Спасибо! Мы с нетерпением ждем продолжения.

Нет, спасибо, просто позвольте мне загрузить PDF-файл.

Программа борьбы с коррупцией редко бывает линейной, и для появления устойчивых изменений может потребоваться много лет. Политический контекст может меняться; важные действующие лица могут попеременно занимать руководящие должности и покидать их. Кроме того, антикоррупционные программы относительно новы для сектора сохранения и управления природными ресурсами (NRM). Это делает роль мониторинга, оценки и обучения (MEL) для создания доказательной базы критически важной.

Специалистам по охране природы и практикам NRM, стремящимся бороться с коррупцией, которая влияет на цели их работы, необходимо разработать всеобъемлющие планы MEL, в которых используется ряд оценочных концепций и методов, а также этические процедуры, общие для исследовательской деятельности. К счастью, имеется огромное количество информации как о проверенных временем, так и об экспериментальных подходах. В этом вводном обзоре представлены подходы, которые разработчики программ, менеджеры программ и специалисты по MEL должны учитывать при планировании MEL. Этот обзор не касается проекта дизайн соображения. Для размышлений о теориях того, как происходят антикоррупционные изменения, см. этот документ U4 и просмотрите Центр знаний Targeting Natural Resource Corruption (TNRC), чтобы узнать о предстоящих цепочках результатов моделирования.

Теории изменений

Мероприятия по борьбе с коррупцией должны начинаться с разработки полностью сформулированной теории изменений (ToC), подкрепленной фактическими данными о проблеме коррупции, включая ее движущие силы. Но ToC — это живой документ. На протяжении всего процесса команды должны документировать вопросы и предположения и постоянно размышлять, чтобы принимать обоснованные решения. Кроме того, лучшие ToC по борьбе с коррупцией создаются посредством равноправных процессов, которые привносят в обсуждение различные точки зрения. Для получения дополнительной информации см. информацию, представленную ниже о процессах участия.

Начните с определения, но не бойтесь уточнять его

Определения всегда важны для сильного MEL, но для работы по борьбе с коррупцией решение о том, как проект будет определять термин «коррупция», очень важно. Хотя «злоупотребление доверенной властью в личных целях» является наиболее распространенным определением, термин «коррупция» используется разными людьми в разных контекстах по-разному. Выбор определения, например сосредоточение внимания на коррупционном поведении отдельных лиц или принуждении к коррупции со стороны организаций, сильно влияет на направление, в котором будет развиваться проект, и, следовательно, на то, что будет отслеживаться и оцениваться (Williams 2021).

Определение также будет играть роль в любом анализе контекста, проводимом проектом, который будет иметь жизненно важное значение для установления исходных данных и понимания контекстуальных факторов, таких как политическая динамика различных действующих лиц. Важные риски, укоренившиеся интересы и потенциальные препятствия — это лишь некоторые из важных аспектов контекста программы, которые идеально будет контролировать план MEL. Это помогает обеспечить руководство программы информацией, необходимой для принятия обоснованных решений в ответ на неожиданные изменения. На самом деле само определение может измениться. Например, коррупция в конечном счете может не быть главной проблемой; ограничения емкости или какое-то «плохое» поведение могут быть более непосредственной причиной проблемы. Или то, что первоначально было определено как результат отдельных недобросовестных действий, может оказаться более широкой системой стимулов, ведущих к коррумпированному поведению.

Сложность требует адаптации, а адаптация требует подробностей и доказательств

Любой проект нуждается в строгом ТЗ, особенно если он нацелен на «сложные» вопросы, которые трудно полностью понять или решение которых неясно, или и то, и другое. Для этих «диких» проблем сила плана MEL и, следовательно, способность адаптивно управлять проектом сильно зависят от количества деталей в ToC и доказательств, которые его поддерживают.

С точки зрения детализации, ToC должен, как минимум, включать цепочку результатов, в которой излагаются ожидаемые результаты, прогнозируется, как результаты будут влиять друг на друга, и описываются предположения по этой цепочке. Выяснение достоверности предположений (и того, насколько критично это предположение для цепочки результатов) поможет решить, целесообразно ли опробовать менее достоверные аспекты дизайна, прежде чем полностью инвестировать в него. Для многих проектов бывает сложно заранее знать, какие конкретные результаты более высокого уровня будут возможны. Понятия системных изменений, такие как «границы», «отношения» и «вклад», могут предоставить широкие категории желаемых изменений. Затем команды могут гибко маневрировать в рамках этих категорий по мере того, как заинтересованные стороны действуют и реагируют на действия проекта.

Доказательства могут поступать из разных источников. Формальные или неформальные оценки, отчеты местных НПО, научные исследования и репортажи авторитетных журналистов — все это может быть ценным. Информация может поступать и из других секторов, таких как финансовое регулирование, правоохранительные органы, международная торговля людьми, права человека и т. д.

Политико-экономический анализ (ПЭА) особенно ценен для понимания политической динамики сложного контекста. Эта информация может быть использована для понимания и снижения риска, обоснованной выполнимости ToC и планирования «мягкой работы» мышления и политической работы (TWP, см. ниже). TNRC имеет множество ресурсов по политической экологии, экологически ориентированной форме PEA (Devine 2020, Nash 2020), которые иллюстрируют, как политическая динамика может влиять на решения по сохранению и управлению природными ресурсами. USAID также имеет исчерпывающую страницу ресурсов, чтобы помочь в приобретении PEA, в дополнение к его прикладной структуре.

Мониторинг результатов проекта

Большинство подходов к программам по борьбе с коррупцией аналогичны тем, которые используются в других программах развития: изменение поведения, прозрачность, институциональная реформа, защита интересов и вовлечение граждан, и это лишь некоторые из них. Аналогичным образом, для мониторинга прогресса в борьбе с коррупцией можно использовать общие методы мониторинга, с которыми специалисты-практики могут быть уже знакомы, такие как опросы, фокус-группы и институциональные оценки. Однако отличительной чертой этой области является то, что коррупцию бывает очень трудно определить количественно, поэтому в проектах обычно необходимо использовать сочетание количественных показателей и качественной документации. Этот ресурс ПРООН содержит множество примеров подходов к мониторингу. Он показывает, что общие методы часто могут быть адаптированы при условии учета следующих соображений.

Методы должны учитывать чувствительность, предвзятость и риски

Методы сбора данных, основанные на опросах и других материалах заинтересованных сторон, должны разрабатываться с учетом того, что прямо говорить о коррупции может быть непросто или даже невозможно в некоторых случаях. Члены сообщества или другие заинтересованные стороны могут не захотеть обсуждать коррупцию из-за физических или финансовых рисков, а наименее влиятельные часто подвергаются наибольшему риску. Другим может показаться неприличным говорить о людях пренебрежительно, особенно с незнакомцами. Люди могут согласиться предоставить информацию, но они могут предпочесть утаивать часть информации или рассказывать историю, которую, по их мнению, хотят рассказать коррумпированные элиты, интервьюер или проект. Лица, собирающие данные, сами могут подвергаться риску, привлекая внимание к этим темам. Чтобы снизить эти риски, участники будут использовать различные эвфемизмы в своих разговорах и отчетах,[1] что может усложнить создание доказательной базы для ToC.

Соображения по мониторингу и оценке

• Сформулируйте вопросы таким образом, чтобы заинтересованные стороны понимали намерение и чувствовали себя в безопасности при обсуждении обсуждаемой проблемы без необходимости использовать слово «коррупция». Такие термины, как «безнаказанность» и «отсутствие подотчетности», могут быть эффективной альтернативой «коррупции» во многих контекстах. Формулировка проблем с точки зрения «хорошего управления», «прозрачности» или «честности» может помочь опрашиваемым почувствовать себя более непринужденно. Даже более кажущиеся расплывчатыми термины, такие как «справедливость», «качество» и «постоянство», использовались для описания процессов и поведения таким образом, чтобы избежать вынесения суждений о мотивах отдельных лиц и при этом позволить говорить о желаемых улучшениях.
• Интегрируйте методы рандомизации, которые могут повысить чувство безопасности интервьюируемого.
• Всегда используйте процессы информированного согласия, чтобы участники понимали, как будет использоваться их информация и с какими рисками они сталкиваются при ее предоставлении.
• Убедитесь, что протоколы конфиденциальности проекта и защиты данных соответствуют поставленной задаче. Это особенно важно в этой области, и если антикоррупционная деятельность, вероятно, станет важной частью работы организации, может оказаться целесообразным инвестирование в общеорганизационные усилия.

Коррупцию часто скрывают

Большая часть коррупции происходит в тайне от глаз общественности, в частных беседах или при помощи частных банковских переводов. В других случаях коррупция происходит внутри учреждений, недоступных для общественности. Это может затруднить или сделать невозможным определение того, является ли проблема коррупцией или чем-то еще, например, организационной неэффективностью или ограниченностью возможностей.

Вопросы мониторинга и оценки

• Определите косвенные индикаторы для косвенного измерения или документирования изменений. Страница 2 этого ресурса U4-CMI дает советы по характеристикам хороших прокси.
• Задокументируйте предположения в дизайне проекта, в том числе то, как антикоррупционная реформа предназначена для снижения связанной с этим угрозы биоразнообразию, как рекомендовано в этом прекрасном ресурсе USAID. Затем задокументируйте ограничения выбранных методов мониторинга и убедитесь, что команда готова к неопределенности, которую вносят допущения и ограничения. Например, без достаточных доказательств проект может сделать предположение, что коррупция ограничивает институциональную деятельность министерства лесного хозяйства. Без доступа к учреждению мониторинг изменений будет зависеть от посредников, включая снижение угроз для леса. Если они видят улучшение, команды должны исключить все другие факторы, которые могли привести к этому, прежде чем сообщать об успехе. Могут быть полезны подходы MEL, такие как анализ вклада и отслеживание процессов. Команды , а не , увидев результаты, должны будут спросить, действительно ли коррупция является проблемой или у них есть правильный подход к борьбе с коррупцией.
• Постоянно пересматривайте предположения о том, что люди, участвующие в проекте, считают коррупцией, и о том, остаются ли антикоррупционные подходы проекта подходящими для контекста, в котором вы работаете. проверка предположений о том, можно или нужно ли бросить вызов власти для достижения целей, и связанные с этим риски должны стать предметом постоянного обсуждения для этого типа подхода (Aston 2021).
• Дополнить MEL путем укрепления неформальных сетей (например, связей в социальных сетях) с другими участниками системы. Это увеличивает шансы на то, что до команды дойдет достоверная информация. Команды могут опираться на свои существующие подходы к мышлению и политической работе, используя эти менее формальные источники информации.

Коррупция устойчива

Коррупционеры часто находят новые способы скрыть свою деятельность или разрабатывают совершенно новые коррупционные модели поведения, чтобы уклониться от последней реформы. Это означает, что подтверждение результатов может занять некоторое время. Но это также означает, что могут возникнуть новые угрозы биоразнообразию или благополучию человека, которые потребуют адаптации.

Вопросы мониторинга и оценки

• Применять системное мышление, чтобы понять, какое место проект занимает в более широкой картине, и определить способы мониторинга изменений в этой системе, которые может вызвать проект. Мониторинг с учетом сложности, как описано в этой заметке от Учебной лаборатории USAID, имеет ряд хорошо зарекомендовавших себя подходов, таких как сбор результатов и наиболее значительные изменения. Они обеспечивают основу для работы с заинтересованными сторонами для разработки определений, планов сбора данных и стратегий анализа. Их можно использовать в общественных проектах и ​​институциональных реформах.
• Важно отметить, что качественные данные по своей природе имеют больший объем, чем количественная информация. Ответы на десять вопросов Лайкерта в электронном опросе проще и меньше хранить, обрабатывать и анализировать, чем ответы на десять открытых вопросов в интервью. Существуют также дополнительные расходы на поездки для сбора данных, включая, возможно, заработную плату и транспортные расходы переводчиков. Хотя неудивительно, что многие проекты полагаются на количественные данные, качественные данные стоят вложений из-за того богатства понимания, которое они дают.
• Подумайте, распространена ли коррупция. В таких случаях могут потребоваться дополнительные меры предосторожности, чтобы предотвратить влияние коррупции на проект. Например, может быть полезен «двойной слепой» подход с привлечением нескольких внешних оценщиков, не имеющих контакта ни с проектом, ни друг с другом (Cavanagh 2012).
• Оцените, могут ли технические инструменты помочь проекту. Многие проекты, работающие на больших участках земли и океана, уже используют некоторые инструменты, такие как камеры, для отслеживания незаконной добычи или браконьерства. Они также могут быть полезны в антикоррупционных программах для мониторинга деятельности вдали от проектных площадок. Несмотря на то, что антикоррупционные реформы часто нацелены на поведение «вверх по течению» от отдельных сайтов, таких как офисы лицензирования или найм рейнджеров, камеры все же могут помочь установить, достигли ли эти реформы своей конечной цели и, например, сократили браконьерство. Тем не менее, проект должен учитывать ограничения любой технологии. Браконьеры могут определять новые маршруты через парки, чтобы избежать наблюдения, что требует дополнительных или движущихся камер.
• Будьте реалистичны в отношении того, какие изменения желательны, какие возможны результаты и чего можно ожидать через один, три или пять лет. Ранние обсуждения могут помочь установить цели и соответствующим образом согласовать ожидания (включая спонсора).

Коррупция субъективна. Как и успех в его изменении

Как упоминалось выше, может быть трудно договориться о том, что является коррупцией, а что нет. В некоторых местах члены сообщества могли приспособиться к коррупционной практике. В других местах одни могут воспринимать коррупцию сильнее, чем другие, потому что разные группы общества, например женщины, по-разному воспринимают коррупцию (Kramer, Hart, and Simoneau, 2020). Мнения также могут различаться по поводу того, что будет работать и что представляет собой «успех». В таких ситуациях «лечение» коррупции может иметь непредвиденные последствия или оставить без внимания целые слои общества.

Рекомендации по мониторингу и оценке

• Интеграция возможностей участия заинтересованных сторон в разработке проекта, оценке результатов проекта и интерпретации данных проекта. Подлинно совместные процессы, такие как «оценка расширения прав и возможностей», распределяют полномочия по принятию решений среди заинтересованных сторон проекта. Это может значительно повысить качество данных.
• Широко используйте качественные методы, включая качественные индикаторы, когда это уместно. Систематизировать сбор качественной информации, связанной со степенью и характером изменений. Обсуждения в фокус-группах, индивидуальные интервью, тематические исследования и передовые методы, такие как фотоголос (Masterson, Mahajan и Tengö, 2018), также значительно обогатят понимание результатов проекта.
• Дезагрегируйте данные MEL, включая качественные данные, как минимум по полу. Оценки должны указывать на то, подвергаются ли дополнительные группы, такие как группы с низким экономическим статусом или маргинализированные этнические группы, несоразмерно затронуты проблемами биоразнообразия, вызванными коррупцией. Если данные не отражают их опыт, проект не сможет удовлетворить их потребности.

И, конечно, контекст, контекст, контекст

Как и многие другие аспекты развития и социальных изменений, коррупция сильно отличается от места к месту и от учреждения к учреждению. Существующие успешные антикоррупционные реформы сильно различаются. Попытки просто воспроизвести успешную антикоррупционную реформу из одного контекста в другой редко бывают успешными, но уроки о почему реформа сработала в одном месте, может быть применена при оценке условий для аналогичного подхода в другом месте. Косвенные индикаторы, которые были эффективны в одно время и в одном месте, несомненно, нуждаются в адаптации и тестировании для различных контекстов. Широкие количественные показатели, даже если они имеют прямое отношение, могут не обеспечить глубины понимания политической, культурной и социальной динамики контекста.

Вопросы мониторинга и оценки

• Хотя списков стандартных индикаторов по борьбе с коррупцией на уровне проекта, которые можно было бы легко скопировать в план MEL проекта, не существует, в этом руководстве Программы развития ООН приводятся примеры, которые могут помочь в разработке индикаторов, соответствующих контексту. Прокси-показатели могут быть очень эффективными для получения приблизительного понимания результатов проекта, когда прямое измерение или документирование невозможно. Однако часть их успешного использования требует, чтобы ToC надлежащим образом исключал другие влиятельные факторы, которые могут объяснить движение этого индикатора. Это еще одна причина инвестировать в свой ToC с самого начала.
• Наиболее полезный план МиО будет основываться на местных знаниях. Методы должны учитывать, какие термины являются приемлемыми и по-прежнему значимыми для обсуждения коррупции (безнаказанность? Надлежащее управление?), а также какой способ обмена знаниями лучше всего подходит для целевых заинтересованных сторон. Этот этический протокол от Сети оценки коренных народов для проведения оценок дает представление о некоторых важных соображениях для работы с заинтересованными сторонами из групп коренных народов.
• Мониторинг контекста должен уделять пристальное внимание политическим изменениям. У многих практиков уже могут быть ценные отношения с ключевыми действующими лицами, которые помогают им мыслить и работать политически (TWP), а также понимать или предвидеть изменения, влияющие на проект. В плане MEL не будут указаны мероприятия TWP, но он может включать периодические мероприятия, которые дают членам команды возможность поделиться тем, что они узнают в ходе своих мероприятий TWP, и обеспечивают учет информации при адаптивном принятии решений.

Управление проектом с использованием данных MEL

Сложность, присущая антикоррупционным проектам, не должна обескураживать команду! Адаптивное управление преодолевает трудности в ходе проекта, используя данные для периодической переоценки эффективности дизайна. С одной стороны, фундаментальная идея адаптивного управления проста: проекты что-то пробуют, смотрят, как получается, вносят изменения на основе того, чему они научились, и пробуют снова. С другой стороны, эффективное адаптивное управление требует систематического планирования с самого начала. Как минимум, команды должны планировать (и составлять бюджет) для:

• означает мониторинг контекстуальных проблем, возможно, включая быстрый мониторинг обратной связи.
• регулярные встречи для анализа данных MEL, обсуждения отраслевых или контекстуальных тенденций и рассмотрения изменений в ответ на новые события или новые данные о достоверности допущений программы.
• последовательное документирование решений и знаний, полученных на этих собраниях.
• лицо, отвечающее за обеспечение выполнения этих мероприятий даже в самые загруженные месяцы.

В этом кратком обзоре ODI представлен пример использования методов MEL для поддержки адаптивного управления.

Если в проекте участвует специалист MEL, эта роль будет отличаться от более линейных, обычных проектов по сохранению. Вместо того, чтобы просто измерять изменения, рассчитывать индикаторы и составлять отчеты по мониторингу и оценке, специалист MEL, поддерживающий проект по борьбе с коррупцией, в идеале будет тесно сотрудничать с руководством проекта, чтобы структурировать адаптивные решения.

Эти и другие адаптивные методы, связанные с сильной теорией изменений, могут улучшить адаптивную строгость команды, сохраняя бдительность в отношении потребностей и возможностей для усиления проектной деятельности. Это также создаст ценную информацию для внешних оценщиков, которым в противном случае было бы трудно понять всю историю работы над проектом.

Рекомендации

1. Все защитники природы и практики НМП могут начать наращивать свой потенциал для этой работы немедленно, выяснив, кто работает с коррупцией в их контексте, и связавшись с ними. Это могут быть местные антикоррупционные неправительственные организации, правозащитные организации, ученые или международные неправительственные организации, работающие над смежными темами, такими как преступность и мошенничество.
2. Разработчики проекта должны разработать четкое ТЗ с четким определением коррупции, основанным на контексте проекта. Оглавление должно быть основано на доказательствах, а любые пробелы в доказательствах должны быть признаны предположениями, которые необходимо регулярно контролировать и подвергать сомнению.
3. Разработчики плана MEL должны использовать концепции изменения систем и соответствующие методы мониторинга с учетом сложности, чтобы дополнить деятельность MEL таким образом, чтобы учесть неопределенности в инициативах по борьбе с коррупцией.
4. Разработчики проектов и планов MEL должны избегать соблазна сэкономить ресурсы, полагаясь на национальные или международные источники данных или копируя и вставляя индикаторы из одного проекта в другой. Местные данные, собранные с использованием контекстуальных методов, улучшат дизайн и результаты. Лица, принимающие решения по проекту, должны обеспечить достаточный бюджет не только для сбора потенциально обширных данных, но и для анализа и использования этих данных.

[1] Эти наблюдения относительно диапазона терминологии применимы и к другим методам исследования. При поиске в Интернете или журналах исследований или доказательств, связанных с проблемой коррупции, такие поисковые запросы, как «США+окружающая среда+коррупция», могут не дать много результатов.