| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
05.2023
Таким образом, тратится значительное время на заполнение документов, посещение различных ведомств. Получение госуслуг в электронном виде снимает все эти проблемы.
12.2022
Российский регион, спешащий достроить стадион ЧМ, предлагает еду за работу совсем готовые, они попытались заманить местных муниципальных служащих помочь им закончить его — в обмен на бесплатное питание и жилье.
ФОТОГРАФИЯ: вид изнутри на стадион «Нижний Новгород», где пройдут матчи чемпионата мира по футболу FIFA 2018, в Нижнем Новгороде, Россия, 28 апреля 2018 г. REUTERS/Сергей Карпухин/Фото из архива
На стадионе, одном из 12 стадионов в России, который пройдет с 14 июня по 15 июля, пройдут шесть матчей чемпионата мира, в том числе четвертьфинал и матч группового этапа Англии против Панамы.
Москва надеется, что проведение самого престижного в мире футбольного турнира позволит ей представить положительный образ России в период испорченных отношений с Западом по всем вопросам, от войны в Сирии до отравления бывшего шпиона в Великобритании.
Обращение министерства спорта Нижнего Новгорода с просьбой о безвозмездной помощи в финальной подготовке к соревнованиям вызывает воспоминания о советских временах, когда власти иногда привлекали студентов для сбора небывалых урожаев.
Это также показывает, как подготовка к чемпионату мира в некоторых местах идет вплотную.
В письме, с которым ознакомилось агентство Reuters, областное министерство спорта попросило глав местных районов подтолкнуть муниципальные спортивные объекты к отправке своих сотрудников для помощи в завершении строительства в Нижнем Новгороде стадиона ЧМ на 45 000 мест.
Предлагая им трехразовое питание, жилье и рабочие инструменты, министерство заявило, что дополнительные силы необходимы для подготовки стадиона к его открытию 15 апреля.
«К сожалению, уровень готовности стадиона к открытию требует привлечения дополнительной рабочей силы», — говорится в письме, подписанном министром спорта области Сергеем Пановым.
«Прошу направить в Нижний Новгород работников физкультурно-оздоровительных и других учреждений в сфере физической культуры и спорта (10 чел.) для завершения строительных и общехозяйственных работ на стадионе с 6 по 14 апреля (включительно) )».
Неизвестно, сколько населенных пунктов откликнулись на призыв министерства и отправили рабочих, но похоже, что обращение было удовлетворено, поскольку 15 апреля на стадионе состоялся первый футбольный матч, а с тех пор состоялись еще два.
И областные власти, и «Стройтрансгаз», генеральный подрядчик стадиона, заявили, что им известно о существовании письма, но оно было «неправильно сформулировано».
В региональном министерстве спорта сообщили Рейтер, что письмо на самом деле предназначалось для призыва к спортивным центрам собрать команду инженеров для обслуживания стадиона.
«В области насчитывается около 40 физкультурно-оздоровительных и других крупных спортивных объектов, работники которых накопили хороший опыт эксплуатации спортивных сооружений», — сказали в министерстве.
«В будущем необходимо будет сформировать правильную команду для управления стадионом».
Начальник спортивного комплекса в одном маленьком городке за пределами Нижнего Новгорода сообщил агентству Рейтер, что получил письмо министерства, но решил не подчиняться.
«Я несу ответственность за людей, которые здесь работают», — сказал он, отказавшись назвать свое имя, опасаясь последствий на работе.
«Кто будет за них отвечать там (на стадионе) в случае чего? Конечно, это был человек, который их послал.
Под редакцией Эндрю Осборна и Кэтрин Эванс
Игорь Каляпин, Нижний Новгород – Amnesty International
Директор Комитета против пыток, Нижний Новгород
Всю жизнь живу в Нижнем Новгороде. Мое любимое место здесь — Щелоковский хутор — лесопарк на окраине города. Самые важные события и мысли в моей жизни связаны с этим парком, его реками и озерами. Там мой отец научил меня кататься на беговых лыжах. В детстве я наблюдал, как лоси бродят в этом лесу. Я до сих пор хожу туда гулять.
Раз в год езжу на север Нижегородской области. Я провожу пару недель на своей маленькой даче, гуляя по лесу и охотясь на тетеревов. Во время прогулки я стараюсь не думать о своей работе и блокировать воспоминания о пытках, происходящих и в Нижнем Новгороде, и в Оренбурге, и в Москве, и во многих других городах России.
Свою правозащитную деятельность я начал в начале 1990-х годов, вскоре после того, как познакомился с Борисом Немцовым, российским оппозиционером и губернатором Нижегородской области, убитым в 2015 году.
Жду того дня, когда важные общественно-политические решения, принимаемые на уровне правительства, например, в отношении назначения высших должностных лиц, будут обсуждаться с представителями гражданского общества.
После задержания меня отвезли в отделение милиции, где каждый день сотрудники милиции избивали меня. Потом меня отвезли в СИЗО, но из-за тяжелых травм, полученных после пыток, администрация колонии поначалу отказывалась меня регистрировать: думали, что я не доживу до утра, и не хотели винить в этом.
Три месяца, проведенные в СИЗО, я жил в ужаснейших условиях: переполненные камеры, недостаток света и воздуха, полчища клопов и вшей — условия, которые сами по себе мучительны. Но в итоге мне очень-очень повезло. Настоящих виновников преступления, в котором меня обвиняли, поймали, а меня отпустили. Я избежал еще 10 лет тюрьмы.
После освобождения из тюрьмы я многое пересмотрел в своей жизни. Я понял, что независимо от того, каких успехов я добился в своем бизнесе, какие роскошные автомобили я водил или какие дорогие костюмы носил, меня могут несправедливо привлечь к ответственности в любой момент — даже если я невиновен и уголовные обвинения могут быть не связаны с моей деятельностью. Но быть привлеченным к ответственности — не самое страшное. Находясь в заключении, я понял, что при достаточном давлении любого можно заставить «признаться» в любом преступлении, в том числе и в убийстве. Вот почему я решил посвятить себя защите прав человека с упором на прекращение пыток.
В 2000 году мы с несколькими правозащитниками основали в Нижнем Новгороде Комитет против пыток (КПП).
За последние 18 лет наша организация добилась значительных результатов: мы отменили более 900 незаконных решений, задокументировали 173 случая пыток и добились осуждения 136 нарушителей. Но самое главное, мы заставили власти признать, что существует реальная проблема, которую необходимо решать.
Для меня очень важно, что люди все меньше и меньше боятся подавать жалобы в суды и добиваться справедливости и возмещения ущерба по законным каналам. Не могу сказать, что мы были единственными, кто изменил общественное отношение, но я надеюсь, что мы этому способствовали.
Как ни странно, лучший комплимент, который когда-либо получала наша организация, исходил от высокопоставленного военного чиновника. Однажды к этому военному чиновнику подошел офицер полиции с просьбой о его защите, так как первого собирались арестовать за соучастие в пытках. Он попросил его решить «вопрос с Комитетом против пыток». Военный чиновник выслушал испуганного полицейского и сказал: «Боюсь, я ничем не смогу помочь.
Вы ничего не можете сделать с этим CAT. Нет никакого способа, которым вы можете приблизиться к ним. И взяток тоже не берут». Этот разговор мне пересказал коллега военного чиновника, который был свидетелем. Это действительно так. Когда я нанимаю адвокатов, я всегда говорю им, что никто и никогда не заставит их действовать против своей совести и делать выводы, с которыми они не согласны.
Как правозащитная организация мы выполняем социальную миссию. Наша роль иногда может отличаться от роли традиционного юриста. Основная цель адвоката — снять с клиента все обвинения, а если это невозможно, свести их к минимуму. Наша цель — добиваться справедливости и возмещения ущерба жертвам пыток и других нарушений прав человека, а также привлекать к ответственности виновных. В некоторых случаях, когда полицейские понимают, что будут привлечены к уголовной ответственности, они предлагают жертве некую «сделку», когда он отказывается от своего заявления в обмен на сокращение срока. Одни жертвы отказываются от такого «сотрудничества», другие нет.